Другие разглядели корзину получше и закричали:

— Записки нет! Анонимный поклонник! На измор берёт, сволочь!

Элиза зарычала на нахалов:

— Всех уволю без выходного пособия!

Лишь когда сотрудники, жалобно стенающие и цепляющиеся за двери, были выдворены за пределы кабинета, Элиза подошла к корзине. Цветы были тёмно-синие, как южная звёздная ночь, и даже пахли тропиками. Записки действительно не было.

«И отлично!» — с облегчением сказала себе Элиза. Синие цветы она без колебаний забрала с собой и высадила рядом с алыми.

В следующую пятницу она уже невольно ждала прихода посыльного, который приходил обычно около четырёх. В половине пятого Элиза помрачнела, ругаясь на себя за это.

Посыльный пришёл без четверти пять и был награждён щедрыми чаевыми. Дверь за ним была сразу плотно закрыта.

Орхидеи были чёрные, с красными стрелами, сходящимися в лучистую сердцевинку. Элиза видела раньше много чёрных орхидей с разными оттенками у стебля, но крупные чёрные ванды с красными разрезами снова стали для неё сюрпризом. Стрелы на лепестках были цвета облачного рассвета, в них жила надежда на преодоление ночи.

Элиза наклонилась поближе — ощутить аромат. И неожиданно увидела в корзине квадрат плотной бумаги. Она резко выпрямилась. Игра не по правилам! Цветы — это одно, а… любые объяснения — это совсем другое!

Она с опаской взяла бумажный квадрат. Но это было не письмо, а цветная открытка с голограммой присланных чёрно-красных орхидей и типовым комментарием о новом сорте, который будет выставлен на ближайшей выставке цветов в Луна-Сити. Владелец гибрида — аноним, название сорта…

«ЭЛИЗА».

Сердце Элизы невольно и быстро застучало. Она глубоко вздохнула, стараясь его утишить.

Любопытная Мира залезла в кабинет под предлогом подписи на документах, но на самом деле — поглазеть. Когда секретарь становится подругой, сладу с ней уже никакого.

— О боги, хоть бы мне кто-нибудь подарил ТАКИЕ цветы! Какая несправедливость: ей всё время дарят, а мне бы — хоть раз в жизни! Тогда можно было бы и помереть спокойно! — воскликнула она с такой завистью, что Элиза улыбнулась.

— Письмо! — завопила Мира, увидев цветной квадратик. — Ну, кто же он?

Элиза протянула ей открытку. Мира прочитала и рухнула в кресло босса, подкошенная ещё одним ударом несправедливой судьбы. Назвать уникальный сорт орхидей именем девушки, за которой ухаживаешь!

— Господи, да кто же этот мерзавец? — взвизгнула она. — Всю девичью душу истерзал. А может — ты его знаешь?

Элиза кивнула.

— Что ж ты молчала! — загорелись глаза Миры. — Ну, и что у вас? Что?

— Ничего, — пожала плечами Элиза.

— Почему? — поразилась Мира. — Он женат?

Элиза отрицательно покачала головой.

— Предмогильный старик? Неисправимый дурак? Или всего лишь без ноги, руки и носа?

Элиза усмехнулась:

— Нет, нет и нет. Отнюдь. Мы просто не подходим друг другу.

— Откуда ты знаешь? — удивилась Мира. — Ты давно с ним знакома?

— Я его видела два раза… мельком. — Элиза с острым смущением вспомнила свои сумасшедшие поцелуи в «Маджиано».

— Тогда я слышать не могу такую глупость! — разъярилась Мира и сразу переметнулась на сторону незнакомца, посылавшего цветы. — Мучить такого человека! Немедленно увольняюсь — пропадай тут одна, вечная дева!

— Увольняйся, — сухо сказала Элиза и отправилась домой.

Цветы она, конечно, взяла с собой.

Следующая корзина очаровательных оранжевых орхидей содержала, кроме цветов, конверт с белым простым листком, заполненным аккуратными рукописными строками:

Элиза!

Впервые я увидел Вас в «Маджиано» пятнадцатого февраля. С тех пор я проводил там почти каждый вечер. Я не знал тогда — кто Вы и как Вас зовут. Всё время хотел подойти, но почему-то не мог. Видимо, предвидел, что добром это не обернётся.

Мне очень не хватает этих ужинов в «Маджиано».

Подписи не было. Элиза сначала протянула бумажный прямоугольник к урне, но потом задержала руку и уронила письмо в ящик стола. С тех пор письма стали приходить в каждом еженедельном букете — один другого великолепнее. Балконное патио Элизы быстро превращалось в фантастическую оранжерею.

К письмам Майкл стал прилагать конверт со своим обратным адресом — он жил совсем рядом, как обнаружила Элиза, — и даже бумагой внутри. Только черкнуть слово и бросить в почтовый ящик. Но пять или шесть таких конвертов бесславно спланировали в урну.

В очередной корзине оказались не орхидеи, а гладиолусы, тюльпаны, герберы и астры — совсем разные цветы, но совершенно одинаковой расцветки — голубые с белыми кончиками лепестков.

«Интересная композиция!» — подумала Элиза и уже привычно, без колебаний, открыла письмо.

Элиза!

Мне очень плохо последние месяцы, потому что за это время я ни разу не видел Вас. Я никогда больше не осмелюсь к Вам подойти, но, может быть, Вы ответите мне на письмо? Напишите мне хоть строчку. Меня всё глубже засасывает чёрная воронка отчаяния. Спасите меня.

И Элиза не выдержала. Продолжительно и взволнованно раздумывала, кратко и сухо ответила:

Майкл! К чему эти бессмысленные ухаживания, цветы и письма? Я не хочу иметь ничего общего с Вашей семьёй. Не говоря уж о том, что я гораздо старше Вас и любой флирт между нами просто неуместен. За цветы, конечно, спасибо — они прелестны. Но предлагаю Вам прекратить посылать мне эти корзины.

Отправила письмо и упала сердцем. Но в следующую пятницу корзина снова прибыла, чему Элиза, безудержно краснея, очень обрадовалась.

Элиза! Спасибо! спасибо! спасибо! что ответили на моё письмо. Несмотря на то что Ваш ответ строг и холоден, я сегодня хожу совершенно счастливый. Так, значит, Вам понравились цветы? Вы не сразу выбрасывали их? О, как я рад!

Элиза долго молчала, но после бесконечных колебаний и раздумий сочла своё молчание невежливым. По каким-то трудноуловимым причинам.

Майкл! Это было бы кощунством — выбрасывать такие создания природы и человека. Они благополучно цветут у меня на балконе. Спасибо за сорт «Элиза». Я тронута, но снова советую прекратить ненужный ритуал ухаживания.

Элиза! Вы спасаете меня своими письмами. Мысль о том, что эти орхидеи цветут у Вас на балконе, является самой радостной новостью за последние месяцы.

Как мне хочется Вас увидеть.

Майкл! Вы непереносимы.

Элиза! Поверьте, я надоедаю Вам не по злому умыслу и не из-за легкомысленной прихоти. Я никак не ожидал полгода назад, что, случайно зайдя в «Маджиано», встречу там человека, видеть которого станет больше чем необходимостью. Но это случилось, и мне приходится с этим жить, обременяя и Вас. Простите. Я не знаю, что мне делать.